Зайдя в мрачную исповедальню и устроившись напротив окошка, он вслушивался в тишину вокруг. На мгновение ему показалось, что он услышал шаги, сердце пропустило удар, а воображение дорисовало, как эту деревянную кабинку окружает добрый десяток заранее выставленных в засаду охотников с арбалетами. "Нет... он не мог знать, что я приду..." Зель мотнул головой, но все же нащупал похолодевшими пальцами маленькое круглое зеркальце у себя в кармане.
Он осмотрелся уже более спокойно и даже не сдержал улыбку, вспомнив, как забавно однажды сам "исповедовал" Анну, сидевшую на этом самом месте. Охотница быстро раскусила его, но развлекся он изрядно, заставляя глупую девчонку рассказывать, что она чувствует к нему... Впрочем, в соседней кабинке герцогиня де Конти повеселилась тогда куда лучше!
Азазель откинул капюшон и поправил локоны, убедившись, что они прекрасно лежат.
Он вздрогнул, услышав голос Альваро и почувствовав запах вина. Первая мысль была простой: бросится прочь, бежать без оглядки... или просто взглянуть в зеркальце и раствориться. Но... да что с ним в самом деле такое?
Демон откинулся на спинку сидения, перевел дыхание и положил ногу на ногу.
- Мои грехи так велики, что прийти замаливать их днем, мне не позволила бы совесть, будь она у меня... - его голос был почти спокойным, даже с тенью усмешки. - Впрочем, раз уж я здесь, то почему бы и не поболтать, вижу у Святого Отца тоже бессонница? Только, если моему сну мешают те злодеяния, что я совершил, то что же мучит Вас?
Он пристально смотрел на перегородку.

Не сдержал смех, вызванный собственным страхом и тем лицемерием, которое он видел в словах смертного:
- Спокойно жить? Да разве можно назвать такой жизнь того, что днями и ночами предается блуду и разврату, кто жить не может без плотских наслаждений и утех? Того, кто меняет в день по несколько любовниц и любовников на своем ложе? Может, Вы хотите, чтобы я поблагодарил Вас за свою спокойную жизнь, святой отец? - мысль о том, что он всем этим занимается, потому что Орден до сих пор до него не добрался, щекотала нервы.
- Впрочем, я сам знаю ответ, как можно говорить о спокойствии, когда сколько бы людских тел ты не познал, а твои мысли возвращаются к ней... одной, - он со вздохом закрыл глаза.
- Вы называете грехом то, что я называл своей обыденной жизнью. Я жил так изо дня в день, не желая каяться кому-то. А теперь... - он еще раз вздохнул, носком сапога легонько пнув деревянную перегородку. - Я сижу напротив Вас.
"И мне совсем не страшно", - безмолвно успокоил он сам себя.

"Любви?" - в голове это слово прозвучало как гром. Зель поморщился.
- Какое чувство, простите? - он решил уточнить, - Я где-то говорил, что испытываю слабость или мне нужна эта чистота? Кажется, нет. Я лишь констатировал факт, что мне захотелось прийти в храм и осквернить его даже своими помыслами, а не только словами, да что там, одним своим присутствием!
Зель откинулся на сидении и победоносно произнес:
- И сделать это совершенно безнаказанно.

Пламя гнева неистово вспыхнуло в глазах демона, и его пальцы сжали решетку перегородки, разделяющую их, легко ломая ее.
- Стало быть ты веришь, что такие как я могут любить? Не это ли грязная ересь, Альваро? Тогда зачем ты убеждал ее в том, каков я на самом деле? Зачем лгал, что я использовал ее?
Он, задыхаясь от злобы, вышел из исповедальни, вставая на достаточном расстоянии и ожидая противника.
- Впрочем и правда, откуда тебе знать, что ты сам не стал частью моего хитроумного плана? А эти Печати лишь моя подачка тебе, чтобы заслужить ее доверие! Ты думал, что сможешь вернуть ее, подарив ей дорогое платье, заплатив женщине за предательство нарядами? Так знай, у нее есть дары и от меня не менее щедрые. В белоснежном платье, как невеста, она была со мной в ту ночь, когда умерла Ваша малютка Жанна!
Он расхохотался, и этот смех зловещим эхом отразился от сводов пустого мрачного храма, так напоминающего залы Пандемониума. Но вместо импов со стен и потолка на них взирали застывшие лики ангелов и святых...

Видя жалость на лице испанца, Зель с размаху выбил бокал из его руки, так что тот пролетел через пол зала, звучно падая на каменный пол и разбрызгивая вино. Демон вскинул подбородок, едва сдерживая злобу:
- Называешь адское отродье "дитя мое"? О, Альваро... ты и впрямь лишь бледная тень своего предка.
Он на мгновение замолчал, а затем, пристально посмотрев в глаза мужчине, добавил:
- Он был трусом, ублюдком и ничтожеством. Но ты действительно ни на что не годен, даже еретичка, подписавшая признание, выжила... благодаря тебе! - в его потемневшем взгляде плескалась ненависть, он готов был порвать на части этого человека, который посвятил себя спасению Анны, подставив свою репутацию в Инквизиции, в то время как Зель сам проводил будни в кутеже и разных постелях.

Он знал, что не Анна будет козырем в их беседе, нет, увы, не за женщину они дрались, покуда оба держать обещание, данное в зале с Терновой Печатью. Между ними стояло почти семь веков войны. Похоже пора было смириться, что его противник не Алехандро, а Альваро де Вердуго. Все изменилось.
- Мне все равно до нее, - громко и холодно произнес Азазель, давя пламя сжигавшее его изнутри, стараясь принять спокойный вид перед испанцем, так словно чувства покинули его.
- Пусть служит Ордену... - тихо добавил он.

Астарот, погибший от рук Альваро, не шевельнул в душе Азазеля никаких чувств. Когда тот был жив, он вызывал, пожалуй, зависть к своей силе и титулу, а сейчас...
Зель плотоядно улыбнулся, не отводя взгляда:
- Знаешь, то, что Великий Герцог Ада оказался тебе по зубам, не твоя заслуга. На то было желание одного из нас. Но грязную работу всегда лучше делать не своими руками, не так ли? - он смотрел на мужчину и его взгляд был почти ласковым. - Ты всего лишь исполнил приговор, который был подписан не тобой, ты... всего лишь Verdugo.
Демон усмехнулся ему в лицо и изящным движением руки откинул волосы назад, после чего вкрадчиво произнес, наслаждаясь каждым своим словом:
- Так кто из нас пешка в чужих руках?

Демон стоял неподвижно, откровенно насмехаясь:
- Алехандро создал вас... Он научился подчинять себе чудовищ, но он же понял, как их сотворить. Он и сам был... монстром, если тебе будет приятно это узнать. Монстром не достойным жить. Поняв это, свои же от него и избавились... Впрочем, он, как и я, не достоин был познать Рая. И большинство Вердуго сгинут в адском пламени, запомни!
Азазель сделал несколько шагов к выходу из храма, явно собираясь ретироваться. Ненависть прожигала его насквозь, обида от слов Альваро душила его. Чтобы не показывать свою слабость, оставалась уйти. Стены Собора становились давящим каменным мешком, из которого хотелось как можно скорее выбраться, выбежать в холодную ночь.

- Твои дни сочтены, Вердуго, - последние слова Зеля раздались четким эхом, а его взгляд обжог инквизитора ненавистью. Демон развернулся и направился к выходу из Собора. Его шаги были размерными, словно он покидал поле битвы, где оставил поверженного врага. Мраморные херувимы отрешенно смотрели ему вслед, не позволяя обернуться.